Историю с шокирующим видеороликом в интернете, который вчера взбудоражил весь город, прокомментировали чиновники. По мнению председателя комитета по печати АлександраКоренникова, публикация ролика со сценой насилия над подростком – грубейшее нарушение закона о средствах массовой информации: «Руководители редакций, которые в погоне за рейтингом и количеством просмотров своих сайтов используют подобные материалы, мало отличаются от людей, снимающих такие сцены и размещающих их в интернете».
По факту издевательств над школьником в Приморском районе возбуждено уголовное дело. В конце апреля четверо подростков надругались над сверстником в извращенной форме. И все из-за десяти рублей. История получила огласку, потому что факт издевательства подростки сняли на мобильный телефон, и сегодня оно появилось на одном из петербургских интернет-порталов, потом и на других. Видео не для слабонервных. Зачем его выложили в интернет – борьба за рейтинг или просто необдуманное решение? О журналисткой этике задумался Роман Закурдаев.
Британский военный фотограф Джейсон Хау, работавший за последние 10 лет в Ираке, Афганистане, Ливане и Колумбии, выступил в Москве и Санкт-Петербурге с лекциями о природе конфликтной фотографии в современном мире.
40-летний уроженец английского города Ипсвич представил также свою новую книгу "Колумбия: на линии огня" (Colombia: Between the Lines). Его проект о военном конфликте в Колумбии был отмечен призом 60-го международного конкурса "Фотографии года".
С декабря 2003 года по февраль 2005-го Хау работал в Ираке для агентства World Picture News, а сейчас в качестве независимого фоторепортера, сотрудничающего с ведущими мировыми изданиями, проводит по шесть месяцев в году в столице Афганистана Кабуле.
В интервью Би-би-си Джейсон Хау рассказал о том, что он ценит в своей профессии, и о том, как можно не поддаваться эмоциям в накаленной до предела обстановке. С военным фотографом беседовал Рафаэль Сааков.
Би-би-си: Каким основным правилам вы следуете в своей профессии, посещая различные "горячие точки"?
Джейсон Хау: Существуют правила добровольные, возлагаемые на самого себя, а есть те, которые необходимо учитывать, с точки зрения этики и ограничений, наложенных на распространение тех или иных фотографий героями твоих материалов. Первые правила я считаю наиболее важными, они касаются того риска, на который ты идешь. В этот моменты ты отвечаешь на вопрос о том, для чего ты делаешь это. Для того, чтобы заработать денег, чтобы рассказать какую-то историю и изменить мир или просто потому, что тебе это интересно? В зависимости от причин, по которым ты едешь в ту или иную точку, меняется уровень риска, к которому ты должен быть готов. Многое зависит от тебя.
Би-би-си: Вы сами выбираете место для следующей поездки или едете туда, куда вас отправляют?
"Никто не может осуждать того, кто решит оставить свою работу, потому что он хочет остаться в живых, не хочет получить ранение. Но также нельзя осуждать и тех, кто решил продолжить опасные поездки, поскольку они сами ставят свою жизнь на карту"
Им бы остаться без работы. Им бы не найти занятия "по профессии" на всей планете. И от того заняться врачеванием, модой, литературой, стать хирургами, политиками, художниками-мультипликаторами – как они бы и хотели, если бы смогли заново прожить свою жизнь. Они – это фотографы войны, фотографы беды и всего того, на что не хочется смотреть. В фильме Грега Келли и Эрика Фосса "За гранью слов: Фотографы войны" они рассказывают о профессии, которая во многих смыслах оказывается "слишком", чтобы посвятить ей всю свою жизнь, впрочем, уже посвященную.
"Фотография не может изменить мир. Но она может помочь: если один снимок может разбудить одного человека, который решит, например, посвятить свою жизнь помощи голодающим детям Африки, – работа выполнена", – верят они, снова и снова щелкая затвором фотоаппарата. И каждый раз, отбирая снимки, они задаются одним и тем же вопросом: "Стоит ли вообще показывать их кому бы то ни было?" Такой же вопрос я задала некоторым своим коллегам и друзьям. Однозначного ответа нет. Но обсуждение должно состояться.
Кто знает, что в мире умирают от голода дети?
Кто знает, что в военных конфликтах гибнут тысячи людей?
Кто знает, что один человек может жестоко убить другого?
Кто понимает?
"Они", видевшие все это многократно, наверное, понимают больше других. "Мы" особо не вникаем… Некоторые зарубежные психологи и исследователи журналистики полагают, что в разных культурах страдания переживают по-разному. Мне сложно сформулировать и сравнить наш (с оговорками) способ переживания. Но студенты факультетов журналистики редко приходят на показы таких вот фильмов, журналисты не снимают их про фотографов, фотографы не признаются, каково им. А видеоролик с изнасилованием школьника – показывать или нет? Фотографию убитого Усамы бен Ладена – показывать или нет? И если показывать – или нет, – то как объясняться? Показывать ли, нет ли, но говорить об этом точно нужно. И если бы удалось это обсудить, например, с героями фильма Келли и Фосса, беседа могла бы получиться примерно такой:
Жан-Франсуа Лерой, фотограф: Когда я задаюсь вопросом, показывать ли аудитории ужасные снимки, такие, например, где пинают, как мяч, человеческую голову, я отвечаю – да. Это мой долг – знать. Это наш общий долг – понимать, что происходит в мире, в котором мы живем. И, слава богу, фотографы помогают нам в этом.
Анна Кабикова, журналист: С профессиональной журналистской точки зрения мне кажется, как бы кощунственно, может быть, это ни звучало, что здесь работает механизм греческой трагедии: страшное в сочетании с эстетикой изображения позволяет испытать катарсис, чистое и сильное чувство сопереживания другим людям.
Пресс-конференция на тему: "Журналисты в "горячих точках": профессия как фактор риска" состоялась сегодня в пресс-центре РИА "Новости"
Должен ли журналист пользоваться корочкой, чтобы помочь вывезти голодных детей одной из противоборствующих строн с территории другой?
Где граница между журналистом и гражданином, журналистом и человеком, и есть ли граница?
В чем разница между нашими и американскими журналистами, и почему она существует?
Военный корреспондент Аркадий Бабченко рассказывает о своем опыте работы в Киргизии.
По данным исследования Международного института прессы в 2010 году при выполнении служебных обязанностей были убиты102 журналиста. Обострение ситуации на Ближнем Востоке вновь заставило вспомнить о том, что журналисты, стремящиеся к объективному освещению событий, зачастую находятся фактически на передовой боевых действий.
На пресс-конференции обсуждались вопросы безопасности журналистов, специфики их работы в "горячих точках" и пути минимизации возможных рисков.
Для участия в пресс-конференции были приглашены:
Председатель Союза журналистов России Всеволод Богданов;
декан факультета журналистики МГУ им. Ломоносова Елена Вартанова;
директор Центра экстремальной журналистики Ольга Кравцова;
военный корреспондент Аркадий Бабченко.
Модератор мероприятия – политический обозреватель РИА "Новости" Дмитрий Бабич.
Участники Международного фестиваля выясняли: почему две крупнейшие гуманитарные катастрофы прошлого года - землетрясение на Гаити и наводнение в Пакистане освещались медиа так по-разному? Несмотря на одинаковые масштабы бедствия землетрясение получило значительно более широкое освещение в СМИ. Журналисты на этом конкретном примере пытались выяснить закономерности распределения медийного внимания.
Контент-анализ вечерних и утренних теленовостей на общенациональных каналах выявил 150 сообщений, посвященных Гаити, 88 - Пакистану и более 350 - жаре в Италии. По убеждению спецкора журнала Panorama, землетрясение получило больше внимания, во-первых, в силу своей непрогнозируемой природы, во-вторых, благодаря времени, когда оно произошло, и в-третьих, из геополитических соображений. Стихия на Гаити также привела к значительным разрушениям одномоментно и повлекла мародерство, а оба этих фактора богаты возможностями для съемки яркого видео и фото. Зато в Пакистане вода поднималась постепенно на протяжении нескольких недель, и такого динамического драматизма не было.
Как еще один фактор можно рассматривать нежелание репортеров ехать в Пакистан - «гнездо терроризма».
Анатолий Комраков, генеральный директор агентства «Медиабаза», эксперт Ассоциации директоров по коммуникациям и корпоративным медиа России: мнение для Media Day
Катастрофа в Японии ярко продемонстрировала массовой аудитории в России, что такое новая журналистика, а специалисты смогли еще раз оценить ее плюсы и минусы. Также мы узнали, что такое тележурналистика по-японски.
Сразу после удара стихии 11 марта в новостях российских телеканалов мы увидели страшные кадры самого процесса землетрясения и огромной волны цунами. Съемка с вертолета, конечно, не могла не впечатлить, это были кадры из нового «Апокалипсиса»: огромным фронтом вода наступала на безмятежную береговую линию. Что было потом, мы тоже увидели: сотни автомобилей-поплавков, корабли, как игрушечные кораблики, плывущие по полям, дома, превратившиеся в плавсредства. Снятые в токийских офисах любительские кадры с летающими мониторами дополняли картину.
Наши телеканалы поначалу не сообщали, кому принадлежит съемка, но так как в Японии есть только одна вещательная корпорация - NHK, ясно, что это были ее кадры. Как сообщила washingtonpost.com, 460 камер NHK были установлены задолго до катастрофы по всему побережью страны. Японцы, в том числе и японские журналисты, готовились к чему-то подобному несколько десятилетий. Эта готовность и регулярные учебные тревоги сделали свое дело: японские телевизионщики в первую очередь выступили как важное звено системы оповещения (и наверняка спасли не одну тысячу жизней), а уж потом с точки зрения удовлетворения информационного голода.
Корреспондент телеканала RT Пола Слиер предпочла остаться в Ливии, тогда как многие журналисты покинули страну. На четвертой минуте прямого включения 21 марта вокруг начинают стрелять, но корреспондент продолжает связь со студией.
"Некоторые журналисты на протяжении всей своей карьеры выходят в эфир, не покидая стен теплой и безопасной телестудии, а самой волнительной помехой в их работе может стать плохо запрограммированный телесуфлер.
Признаюсь, этим вечером я на мгновение засомневалась: возможно, они выбрали место для работы более мудро, чем я? Как бы я ни любила работу военного корреспондента, делая репортажи из самых захватывающих уголков планеты, даже меня иногда смущает, когда всего в нескольких футах от моей головы из ствола зенитного орудия с ревом вырываются крупнокалиберные снаряды.
